Для Югры введение ценза оседлости и более жесткой миграционной политики — вопрос культурного самосохранения

В этом эпизоде проекта «О чем говорят» журналисты Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский обсуждают резонансное заявление депутата Михаила Селюкова, поднявшего тему здравоохранения и мигрантов в Югре. Почему при бюджете в 150 миллиардов рублей жители региона жалуются на недоступность врачей, а иностранцы получают медуслуги бесплатно? Есть ли основания для беспокойства за культурную и этническую идентичность региона? И как должна выглядеть справедливая миграционная политика в богатом, но теряющем себя регионе?

Дмитрий Щеглов: Мигрантская тема вновь обсуждается в Думе Югры. Депутат Михаил Селюков, он представляет фракцию ЛДПР, не так давно написал у себя в соцсетях, что он в очередной раз поднял вопрос о здравоохранении в разрезе взаимодействия с мигрантами. В чем там суть? 150 миллиардов рублей у нас выделяется на здравоохранение в регионе – огромные деньги – при этом, как говорит парламентарий, люди жалуются на то, что сложно попасть к узким специалистам, ну и вообще там всякие проблемы есть. Хотя, казалось бы, 150 миллиардов.

При этом он указывает на то, что, например, иностранные граждане, которые приезжают в регион, вполне себе бесплатно получают различные медицинские услуги, в частности, рожают детей в наших суперских перинатальных центрах, получают различную другую помощь и никаким образом это дело не компенсируют нашему бюджету. Соответственно, нехорошо получается, считает Михаил Селюков. Вот и обсудим сейчас эту историю в том числе. Меня зовут Дмитрий Щеглов. Мой коллега Тарас Самборский на связи. Тарас, привет.

Тарас Самборский: Привет, Дима. Привет всем, друзья.

Д.Щ.: Как тебе данные, которые озвучил Михаил Селюков? Он также еще привел, что самое распространенное имя среди новорожденных в Югре – это Мухаммад, что весьма характерно. Что ты думаешь по поводу вот этого вот нюанса со здравоохранением? На самом деле, это все можно так же прочертить в сторону образования и в сторону различных других услуг, которые в Югре, и социальные пособия в том числе, все то, что нероссийские граждане в Югре вполне себе могут получать.

Т.С.: Так думает не один Селюков. Это же очевидно совершенно, что так думают все здравомыслящие люди. На наших глазах совершенно русский регион превратился в нерусский регион – вот и все. И это сегодня регион с очень тяжелой этнической ситуацией, и вот это вот красноречивое заявление этого прекрасного депутата о том, что вообще-то исторически Тюменская область – это земля не русская, а наша, он указывает на серьезные тенденции.

То есть на самом деле все только начинается, потому что это уже выход на публичное обоснование тех процессов, которые мы последние 15-20 лет (но активно – 15) наблюдаем с изменением населения в регионе. И что вы думаете, если они под камеру так говорят, с трибуны регионального парламента так говорят, как они рассуждают вне камер в кулуарах? И вообще, какие там разговоры, возможно, ведутся?

Селюков абсолютно прав, тут вообще никаких сомнений, потому что не страшно, если у региона полно денег, и он готов заниматься этим социализмом и кормить совершенно не имеющих отношения к данной земле людей из других стран. Ну такая блажь, ну вот мы богатые – давайте будем деньги раздавать налево и направо. Что и происходит. Но я, честно говоря, не могу привести примеров других государств, которые вот так вот налево-направо раздают свои деньги иностранцам. Это же правда бред какой-то. Это просто полный бред, в этом нет ни малейшей логики. И мы все, простые обыватели, пожинаем плоды этой нелепой политики.

Я не знаю, вот еще несколько лет назад я мог, и всем своим знакомым приводил в пример сургутский травматологический центр как просто образец менеджмента, врачебного дела. У меня у сына было подозрение на перелом пальца: упал с велосипеда. Ну, мы поехали. И от момента входа в здание травматологического центра (с выпиской карточки, с оформлением в регистратуре, с осмотром врача, с рентгеновским кабинетом) до выхода из травматологического центра прошло 20 или 25 минут. Через пару лет аналогичная была ситуация: другой сын тоже с пальцем – то же самое.

И тут вот мне приспичило тоже появиться в травматологическом центре, сделать там один снимочек. И совершенно милая девушка вот в этом вот азиатском одеянии, с маленькой только прорезью для глаз, начала мне делать рентген колена. Я сказал: «Извините, вы делаете рентген не того колена, у меня другое болит. Прочитайте, пожалуйста, тут в направлении: надо правое, а не левое». И я получил пятиминутную отповедь просто, я был поставлен на место. Я проявил к ней агрессию (кстати, это все так похоже на то, что происходит в мире вот с этими левацкими всеми штуками), я проявил агрессию, я не учитываю ее национального менталитета и так далее и тому подобное. То есть 5 минут она мне выговаривала. Она, конечно, на меня не кричала, но была абсолютно нелояльна ко мне как к пациенту, и явно по национальному признаку. То есть она ко мне по национальному признаку проявляла свою неприязнь, хотя я вообще человек очень толерантный, я никогда не обращаю внимания на национальность людей.

И вот это была абсолютная ксенофобия, только ксенофобия наоборот – понимаете, да? То есть мы уже как меньшинство получаем от них вот то, что мы получаем. И вот буквально недавно я тоже заходил… Тоже надо было проверить (в общем, все: болячки полезли как бы), косточку одну просветить на рентгене, и мне сделали так же рентген, а очереди уже такие – 3 часа. Вот при том же количестве пациентов, в коридоре сидящих, 3 часа. То есть качество резко падает обслуживания просто, сервис, все ухудшается.

И мне доктор (ну он, имя его, к сожалению, я выговорить не смогу, ну просто не смогу, в общем, это не Иван Васильевич – нет), и молодой парень-доктор, который бубнил, который разговаривал со мной через маску и через губу, так, что мне приходилось каждое слово переспрашивать, сказал, что я абсолютно здоров – идите. Потом мне другой, в другой клинике, в более качественной, так я понимаю уже, сказали, что нет, товарищ дорогой, надо уже пора лечиться. Я к тому, что вот так вот на наших глазах, на простом примере, вот я из своей жизни показываю, как падает привычная нам качество жизни. А регион богаче и богаче становится с каждым годом, а бюджет его пухнет и пухнет.

Д.Щ.: Да.

Т.С.: А денег все больше и больше направляем на эти сферы. Так это только там, где ничего смертельного не происходит – просто травматологический центр. А такую же картину мы наблюдаем во всех остальных больницах, такую же картину мы наблюдаем в школах, в большинстве школ, такую же картину мы наблюдаем в детских дошкольных учреждениях. И эта ситуация очень печальная, и я бы даже сказал, трагическая. Потому что никаких объективных предпосылок к тому, чтобы так вот взять и радикально поменять национальный состав региона не существует, просто не существует.

Для чего это делается? Это, может быть, медицинский туризм? Нет. Вот медицинским туризмом у нас кардиологический центр занимается: он берет пациентов со всей страны, и не из страны, и за деньги их лечит. И поэтому мы видим: там портретная галерея врачей. Вот кто был в кардиоцентре, он видит фамилии этих людей, лица этих людей, и он понимает, что, в принципе, да, тут можно и лечиться. А 150 миллиардов на то, чтобы замечательные люди из Средней Азии прилетали в Сургут рожать – ну как-то это странно, согласитесь, друзья, это просто, это мимо всякой логики, вот просто мимо всякой логики. Ну это, наверное, интернационализм: мир, дружба, жвачка. Наверное, дело Ленина живет и побеждает.

Д.Щ.: Так. Ну что ж, будем ли мы по этому поводу говорить что-то на тему того, что делать, или ограничимся просто констатацией?

Т.С.: Да нет, делать надо очень простые вещи. Я тут недавно узнал: Ну вот, например, возьмем такую прекрасную страну – Франция, в которой за последние 30 лет изменился национальный состав, там уже тоже 50% не, скажем так, французского населения коренного, а мусульманского населения из разных бедных стран, и они все граждане, уже все граждане, там необратимая точка. И вдруг французы придумали, вот буквально вот в прошлом году, что, оказывается, для того, чтобы получить гражданство, надо прожить 10 лет, а не 3 (внимание, да?) – вот ум, ум, ум – великая Франции нация, величайшая, надо сдать язык, ну, экзамен по французскому языку, и надо показать доходы. И у меня вопрос: а вы до этого что делали? Вы просто так гражданство раздавали?

Ну то есть, что надо делать? Надо делать ценз оседлости: никаких халявщиков, никаких дармоедов, никаких вот этих получателей пособи, которые предназначены для жителей Югры, для коренных жителей Югры, а не для жителей Средней Азии. Все. Хочешь тут жить? Пожалуйста, покупай жилье, арендуй его официально, плати налоги, трудоустройся, сдай экзамены, проживи здесь 20 лет – и может быть, тебе Российская Федерация даст гражданство. А если вы просто так приезжаете, здесь живете, и потом, как показывает практика, с УФМСом за взятки получаете паспорта, и таким образом здесь нагнетается избирательная база – ну это безобразие. А может быть, и даже это еще и уголовное преступление.

Д.Щ.: Ну то есть речь идет о разумном цензе оседлости для получения различных услуг. Речь идет о том, чтобы, как мигрант практически в любой стране мира, как мне кажется, если он пользуется медицинскими услугами, то ему немедленно выставляется счет.

Т.С.: Конечно.

Д.Щ.: Чего в Югре не происходит по странному стечению обстоятельств. Ну и то же самое…

Т.С.: Можно я перебью?

Д.Щ.: Да.

Т.С.: Объясни мне, пожалуйста, если понимаешь: я иностранец, я приехал в сургутскую, или любую другую на территории Югры, больницу, пошел лечиться – на каком основании? У меня в регистратуре просят паспорт, я показываю паспорт. Ну как мне бесплатно оказывают медицинскую услугу? Вот я гражданин России, я прихожу в регистратуру, и мне говорят: «С вас 8 тысяч рублей». Ну, платная регистратура. А в бесплатную регистратуру я могу, конечно, попасть, а мне говорят: «Приходи через 8 месяцев». А я такой: «Так погоди, я же пришел рожать, я 8 месяцев ждать не могу. Мне надо вот уже сейчас родить». Вот объясни мне, пожалуйста, как они попадают в бесплатное обслуживание?

Д.Щ.: Я так понял, что под бесплатное здесь имеется в виду, что, если происходит что-то, например, вызывается скорая помощь, например, для родов тех же, то это все каким-то образом проводится так, что человек это все получает бесплатно, потому что это срочная оказывается помощь.

Т.С.: Хорошо. То есть пункт 2. Ты говоришь: медицинские услуги, в том числе неотложные, оплачиваются деньгами. Логично.

Д.Щ.: Да.

Т.С.: Дальше пункт 3.

Д.Щ.: Вот, что у нас еще есть? У нас еще есть бесплатные школы для мигрантов, у нас есть различные еще всякие пункты помощи. То есть вот это вот все нужно приводить к какому-то содержательному балансу, который подразумевает, что граждане России, которые вообще-то платят налоги и оплачивают в том числе обязательное медицинское страхование, они это все получают где-то бесплатно, где-то платно, если они это сами решают, но для мигрантов система должна быть выстроена логично.

Т.С.: Она должна… Для иностранцев, давайте уточним.

Д.Щ.: Ну да, у нас не все иностранцы.

Т.С.: Потому что есть же мигранты, которые по какому-то основанию попадают. Может быть, он по рабочей визе попал, по какой-то квоте того же «Сургутнефтегаза». То есть первое – это не… Как ты сказал: оптимальные или какие цензы оседлости? Разумные?

Д.Щ.: Разумные, да.

Т.С.: Нет, они должны быть достаточно жесткими. Почему разумные?

Д.Щ.: Ну в смысле это нужно принять решение, то есть, если 10 лет, то 10 лет.

Т.С.: Да, но почему российский гражданин должен прожить 18 лет до полноценного вступления во все свои гражданские права? 18 лет от рождения до избирательного права мы должны прожить в нашей родной стране 18 лет. А здесь 5 лет – и вперед. На тебе паспорт – и пошел, делай, что хочешь. Почему? Нет, это должен быть долгий путь, он должен длиться не меньше 10 лет со всеми этими этапами: ПМЖ, гражданство – как это все там происходит.

Второе – это, безусловно, все услуги, оказываемые государственными учреждениями, должны быть платными. А платными они могут – пункт третий – в том случае, если человек зарабатывает эти деньги или имеет легальные деньги и доходы, которые он показывает здесь, если он тут живет, значит, он становится резидентом, налоговым резидентом Российской Федерации, и он обязан отчитываться в налоговую инспекцию о своих доходах. Доходы он может извлекать на территории Югры, работая где-то или занимаясь предпринимательством, либо он показывает свои деньги на счетах, которые он тут хранит в этой Югре. И вот так вот во всем мире устроено. Плюс – четвертое – попадание в учебные заведения возможно… Тут вот спорная вещь как бы с этим экзаменом по русскому языку.

Д.Щ.: Да, мы обсуждали.

Т.С.: Ну, раз уж приняли закон, то приняли. Но, а кто-то же должен научить русскому языку? Ну вот, наверное, значит, опять-таки каким-то образом государство обеспечивает получение языка. Но во всем мире, если ты хочешь говорить на французском, английском, киргизском – ты идешь и учишь его за свой счет сам. А вот волонтерские центры, возможно, могут в этом помогать. Все-таки мы же говорим за гуманное отношение к иностранцам, мы же не говорим, что их надо взять, поганой метлой выгнать – ни в коем случае. Нам нужны хорошие иностранцы, которые привнесут в Югру развитие, которые дадут вклад: интеллектуальный, творческий, трудовой.

Четвертое – всех преступников, которые совершают преступления – вот то, что сейчас Трамп Делает в Америке – выгонять. Все: отзывать ВНЖ и выгонять назад. И не надо их сажать в наши тюрьмы, потому что это опять российское государство будет обеспечивать. Ну, депортация: совершил правопреступление – вперед и с песней. Вот такой вот абсолютно нестандартный набор.

Плюс как бы уже мелкие вещи, технические: хочешь работать таксистом или на каком-то транспорте – пожалуйста, иди, сдай экзамен на русском языке и получи русские права. Простая абсолютно вещь, элементарная. 70% всех таксистов исчезнут просто сами собой: они не сдадут этот экзамен. Это нормальная вещь. Это нормальная вещь, если мы хотим оставаться цивилизованным государством, цивилизованным регионом. Правильно?

Ну и плюс надо работать с крупнейшими поставщиками мигрантов – строительная индустрия. А кто у них работает? На каких основаниях они работают? Значит, вы трудоустраивайте их по-человечески. Я понимаю, сейчас все начнут вопить: это невозможно. Ну элементарные требования, те хотя бы четыре требования, которые мы сейчас перечислили, государство должно с крупными корпорациями отработать, верно? Ну, так-то как-то вот так. Как-то вот так. Ну и, конечно же, нельзя бояться…

Вернее, надо бороться с этим национализмом наоборот, когда нас, коренных жителей, делают виноватыми за то, что мы ничего плохого не совершаем. Нет, если мы обижаем наших гостей, нас за это надо наказывать по всей строгости закона – тут понятная вещь. Но если мы просто живем на своей земле – это наша земля, это наши порядки, это наша культура, наши национальные коды, если хотите – и мы хотим, чтобы здесь было так, как мы хотим. Вот вы хотите жить с нами? Вы, пожалуйста, интегрируйтесь и превращайтесь в нас. Но вы же этого делать не хотите, правильно? Ну это такая вещь. Ну тогда что? Мы вам не будем разрешать делать анклавы. То есть так не бывает: вы приезжаете, забираете деньги от местного населения, а местному населению их не достает – нет. А вот жить в общем мире, в общем доме, с общими порядками – это нормальная совершенно вещь.

Д.Щ.: Ну что ж, давайте на этом мы и завершим наш разговор. Призываю комментаторов высказаться по поводу того, что они думают обо всей этой истории, что нужно сделать, как это все оптимизировать, как сделать более логичным, более разумным, более правильным образом. Также ставьте «лайки», если интересно. Заходите на siapress.ru– там будет расшифровка этого разговора. И до новых встреч. Через неделю вновь услышимся, о чем-то интересном поговорим. До свидания.

Т.С.: Спасибо, друзья. Всем пока.