Если убрать внешний лоск, то Сургут становится все более депрессивным городом, который повторит судьбу Детройта

Сургут – город временщиков или город с потенциалом для жизни на поколения? Журналисты Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский обсуждают, почему сургутяне все чаще уезжают, что не так с развитием города, и как местные власти могли бы изменить ситуацию. Затрагиваются вопросы городской инфраструктуры, культурных объектов и перспективы города.

Дмитрий Щеглов: Довольно известный факт, что Сургута могло и не быть – в том виде, по крайней мере, в котором мы его знаем – потому что некогда советская власть принимала решение о том, как осваивать эти северные территории, нужно ли там строить постоянные города или можно использовать вахтовый метод, чтобы народ туда приезжал, уезжал, и особо там ничего не застраивать, ничего такого не делать. Но решение было принято. Сургут есть, Сургут стоит, он растет, он становится очень большим городом, но такое ощущение, что с его вахтовой сущностью как бы все стало сложнее. Город как будто бы постоянный, а отношение к нему специфическое. Обсудим это. Меня зовут Дмитрий Щеглов. Мой коллега-журналист Тарас Самборский на связи. Тарас, привет.

Тарас Самборский: Привет, Дима. Привет всем, друзья.

Д.Щ.: Как ты считаешь, Сургут – вахтовый город или все-таки нет?

Т.С.: Правильнее сказать, что Сургут по-прежнему город временщиков, потому что «вахтовый» – это несколько другое. Чисто в производственном плане он – вахтовый город, потому что нефтяники до сих пор используют вахтовый метод для привлечения рабочей силы, и это выгодно. Но идейно Сургут – к величайшему сожалению, большому, вообще, даже я бы сказал, горю для тех, кто Сургут любит, – это город временщиков. И кажется: это уже навсегда.

Д.Щ.: Раскрой, пожалуйста, свою мысль по этому поводу.

Т.С.: Ну смотрите, я с большим удивлением каждый раз читаю новости из многих других городов, где местные власти построили какое-то красивое здание, театра или какой-то школы средней, где проводится очень понятная на перспективу политика по развитию местной среды. В общем, в сравнительном анализе Сургут в той части, которая дает основание для долгосрочного планирования своей жизни, явно проигрывает. Он проигрывает Тюмени, он проигрывает уже Челябинску, который всегда, скажем так, у людей Уральского региона был на не очень высоких позициях (грязный город, эти все сталевары, эта пыль, это все), и рядом был Екатеринбург…

Д.Щ.: Кстати говоря, наши комментаторы пишут, наши комментаторы на YouTube (это я еще раз пользуюсь случаем попросить вас комментировать на YouTube, потому что это важно и интересно), так вот они писали, что Курган выглядит прилично, стал выглядеть за последние годы. Понятно, что к нему пришли деньги федеральные, но Курган прямо улучшается, хорошеет. Что про Сургут можно, наверное, сказать, но немножко как-то по-другому.

Т.С.: Ну, это фундаментальный фактор устойчивости и привлекательности города для качественного населения, а именно создания гуманитарного ядра населения, которое держит территорию, в данном случае город Сургут, и распространяет это гуманитарное влияние, гуманитарный, так скажем, капитал приращивает своими действиями и создает устойчивую перспективу развития городу и его жителям.

Что это означает? Это означает, что людям выгодно экономически планировать свою жизнь здесь, на свое поколение, время своего доживания и как минимум поколение своих детей. Это означает, что для этого в городе должны быть качественные и улучшающиеся условия обучения, а не ухудшающиеся, качественные университеты, поддерживающие свой статус-кво, с перспективой трудоустройства, качественная будущая работа – ну, собственно, все. Все остальное мы можем отнести к сфере обслуживания, в том числе то же здравоохранение. Есть здравоохранение.

Что еще? Досуг. К досугу относится огромный спектр задач: спорт, опять, спорт, детский, спорт молодежный, спорт для старых людей, доступные заведения спортивные (бассейны, спортзалы, секции всевозможные), это культура, это театры, это место проведения досуга, где люди демонстрируют свое интеллигентское качество, наряды – вы должны просто понимать, я перечисляю хаотично, но это вещи, которые для любого мещанина важны. Женщины любят красиво одеться и выйти в свет. И таких мероприятий очень много должно проводиться. Массовые мероприятия, грамотные, массовые акции разовые, массовые мероприятия постоянные, грамотное использование природного ландшафта, которым обладает территория муниципальная.

Вот сотни, если не тысячи, задач стоят перед муниципальной властью, в определенном смысле и перед региональной, которые должны решаться перманентно, независимо от того, кто в данный момент руководит городом. Такие задачи сургутские власти в качестве своей системной регулярной политики выполняли, с моей точки зрения, в единственный период – собственно, это и был период развития города как нефтяного оплота, когда советское правительство приняло решение после открытия нефти здесь в конце 50-х годов развивать Тюменский Север. Сначала Тюмень стала центром, базой, с которой развивался Тюменский Север, и потом естественным порядком власти поняли, что надо делать базу ближе непосредственно к месторождениям, и, таким образом, Сургут и чуть позже Нижневартовск превратились в два по тем временам мегаполиса на Севере.

Это очень большие города для Крайнего Севера. Вообще, таких больших – по Генплану, как планировало советское правительство – городов не было в такой зоне, только Норильск, но там был эксперимент Иосифа Виссарионовича. И вот и Сургут, и Нижневартовск… Мы будем брать за обсуждение пример Сургута, он нам ближе, изначально как новый город строился по очень продуманному Генеральному плану. И этот Генеральный план был настолько качественно сверстан, умели тогда люди это делать, что фактически Сургут, ну, уже сильно задыхаясь, живет по нему до сих пор. Тот Генплан, который у нас разработали, приняли или не приняли, с изменениями, мы ждем решения федеральных структур по окончательному варианту Генплана…

Д.Щ.: Да вроде уже приняли все, уже все сделано там.

Т.С.: Вот представь себе, насколько толково люди планировали судьбу целого города и планировали его превратить в большой город, если этого Генплана хватило больше чем на 50 лет. Был Генеральный план еще в 1982 или 1980 году, но он был просто хорошо уточненным вот тем, первым. И вот мы смотрим: появляются новые микрорайоны. Как они строились? Возьмите любой микрорайон в городе Сургуте, который возник в конце 60-х, в 70-х, в самом начале 80-х годов, – это какое-то количество домов на определенное количество жителей (с нормальной планировкой, кстати говоря, не клетки, не студии, не 20-метровые квартиры), это скверы (мы вот говорили недавно о скверах), это несколько магазинов, это несколько школ и несколько детских садов.

Вот любой классический микрорайон берем: Нефтяников, Энергетиков, потом чуть позже был новый микрорайон Энергетиков, уже во второй половине 80-х годов, там, где «Старый Сургут» снесли и построили, Геологов – все микрорайоны, кто-то лучше, кто-то хуже, но строились вот так, по такому принципу. В городе на тот момент было, – когда в Сургуте еще не существовало и 100 тысяч жителей – больше заведений культуры, чем сегодня. Просто сравните. Ладно, часть культурных задач перешла в частный бизнес. Те же операторы кино – это частники, а не муниципалитет, но тем не менее. В каждом микрорайоне, плюс ко всему, строился Дворец культуры или Дом культуры, в каждом микрорайоне был Дом культуры. Сегодня в каждом микрорайоне Дома культуры нет. Их вообще нет в Сургуте. У нас осталась одна филармония.

Д.Щ.: И не будет, я могу добавить, с высокой долей вероятности.

Т.С.: Думаю, что не будет никогда, безусловно. Безусловно. Кто-то может возразить: это анахронизм советского прошлого – зачем Дома культуры, действительно? – частный бизнес со многими задачами справляется. Это не так. Во всем мире государство и муниципалитеты активно поддерживают именно формат Домов культуры. Они называются по-разному: Дом культуры и науки, Дом культуры и творчества. Но это дом, это здание, как правило, большое здание, где очень много аудиторий (в них проводится кружковая всякая деятельность), где очень много залов для занятия искусством, не просто творчеством, а вот именно что искусством, это киноконцертные залы, это залы для тренировок и так далее, балетные какие-то школы, это астрономы, это ярмарки. Слушайте, это есть в каждом нормальном муниципалитете.

А в Сургуте планомерно, вот после того, как Генплан как будто бы выполнил свою задачу (мы к середине 80-х годов подошли с населением в 200 тысяч человек – вот, с моей точки зрения, самая оптимальная цифра для города Сургута), потому что после этого в Сургуте не возникло ни одного нового производства, кроме определенного расширения Сургутской ГРЭС и некоторых производственных циклов в «Сургутнефтегазе». Все остальное – ну, что? ЗСК сформировался, ГПЗ сформировался, «Сургутнефтегаз» сформировался, сургутские электростанции сформировались, авиакомпания «ЮТэйр», «Тюменьавиатранс» бывшая, выросла, Обь-Иртышское пароходство почило в бозе, домостроение, на тот момент оно было сформировавшимся, потом оно в начале 90-х годов, в конце 80-х, погибло. Потом усилиями Николая Сторожука домостроение в Сургуте возникло, но мы считаем, что оно в том объеме, в каком было. То есть принципиально сургутская экономика ничем не отличается от той, которая была 40 лет назад, за важнейшим исключением: в сургутской экономике возникла очень здоровая доля частного бизнеса – это правда. Весь общепит, вся сфера услуг – это частный бизнес. Раньше это было муниципальным. Но с точки зрения культурных объектов и средовых объектов, которые бы делали город важным для коренных сургутян, ситуация резко ухудшилась.

И вот мы смотрим: советское правительство, строя Сургут, планировало закрепить его жителей на многие десятилетия вперед и для этого создавало определенную – не определенную, а мощную –социокультурную базу, настолько мощную, насколько это было в рамках здравого смысла и позволительно в те годы. Ну и плюс, не будем героизировать советское правительство, глупостей оно совершало тоже немало и очень часто отличалось элементарной некомпетентностью, и тем не менее, если сравнить тот подход с нынешним, то мы видим, что там работала стратегия, у которой была задача: построить новый город, новый промышленный центр, обеспечить его квалифицированным населением, которое учат умные учителя умным наукам в школах, выпускают. Эти выпускники получают свое образование в лучших региональных университетах.

До Сургута, до возникновения собственных университетов, в Югре таковыми являлись, как правило, несколько университетских центров на Урале: Екатеринбург (УПИ прежде всего), Уральский Госуниверситет, Челябинский университет…

Д.Щ.: Ну и Тюменский нефтегаз тоже же был достаточно…

Т.С.: И Тюмень, безусловно. Тюмень – там Строительный институт, Нефтегазовый, Тюменский государственный университет. Что еще? Немного Новосибирск и совсем уже немного – Москва. Но очень важная вещь: в Сургуте было производство, куда, как правило, выпускники возвращались. Потому что, повторюсь, производство с высоким инженерным интеллектуальным потенциалом и сферы с высоким интеллектуальным потенциалом функционировали исправно. Была и инженерия, базирующаяся на нефтянке, на всем ТЭК, скажем так, были транспортники, требующие квалифицированных кадров, были строители, требующие квалифицированных кадров. Была, собственно, культура, была школа. Не было высокой школы, но была школа, и было среднее специальное образование, которое, кстати говоря, находилось опять-таки в те годы на очень высоком уровне.

А если смотреть все эти job-овские ресурсы, то мы видим, что сегодня мир нуждается в руках, а не в головах – так вот строится экономика – ручных специальностей огромный дефицит, и специалисты с ручными специальностями, с ручным трудом стоят на рынке сегодня больше, чем большинство специалистов с университетскими дипломами. Вот так вот, да. Слесарь, плотник, каменщик получает больше, чем средний выпускник университета Сургутского, Югорского. Вот так выглядит рынок. Сургут что-то делает последние 40 лет активно для того, чтобы закреплять это качественное население? К сожалению, нет. И таким образом, казалось бы, достаточно житейский подход, которым руководствовались наши с тобой родители, которые приехали в Сургут осваивать Север с простой задачей подзаработать денег и вернуться назад на родину – вот так думали 100% всех, кто сюда приехал, всех, кто фактически основал наш современный Сургут таким, каким мы его видим сейчас.

Д.Щ.: Да, это так.

Т.С.: Это была житейская вещь, за нее не надо осуждать людей. Родина, страна дала возможность зарабатывать многим инициативным молодым людям свои деньги, на БАМе, на всех комсомольских ударных стройках – так они назывались тогда. Вот Сургут был городом комсомольских ударных строек. Их тут было несколько: ГРЭС, ГРЭС-2, что-то еще, я могу напутать, не знаю, нефтяные производства входили в этот перечень или нет. Так вот люди ехали и зарабатывали действительно большие по советским меркам деньги. Так они богатели, так они создавали себе какую-то базу для будущей старости и для своих детей.

Но интересная вещь: люди, которые приехали в Сургут как временщики и которые декларировали, что мы – временщики, мы тут на несколько лет, а потом уедем, в результате закрепились, большинство людей, скажем так, закрепились. Вот сегодняшний сегмент коренных сургутян, старых сургутян 60+ – это те, кто вот тогда 50 лет назад сюда приезжал осваивать Север, и так тут он и остался. Так вот люди с идеологией временщиков в Сургуте остались, а уже их дети, внуки и все другие поколения приезжих людей принцип временщиков взяли на вооружение и на самом деле временщиками и стали, потому что они уезжают. Сегодня любой социологический опрос покажет, что 80% сургутян планируют остаток своей жизни вне Сургута.

Д.Щ.: Как интересно. А смотрел ли ты интервью наше с Михаилом Селюковым, с депутатом Думы Югры, который сказал, что 9 из 10 югорчан, не сургутян, а именно югорчан, не планируют свою старость в Югре, а предпочтут куда-нибудь свинтить?

Т.С.: Ну хорошо, пусть будет не 80%, а 90%.

Д.Щ.: Нет-нет, это его оценочное, я просто показываю, что твоя оценка и его оценка в этом плане совпали.

Т.С.: А, совпадение, да? Ну, значит, мы хорошо работаем с эмпирической базой, вот и все, и у нас релевантные экспертные источники. 80%, 90%, да даже если 50% сургутян не хотят жить в своем городе – это катастрофически опасный сигнал для властей всех уровней, не только городских, не только региональных, но и федеральных. На каком-то этапе в городе сломалась эта политика, которая посылала своим горожанам сигнал: здесь будет все прекрасно и в следующие 50 лет.

Я думаю, что чиновники всех уровней – в массе своей это люди-трудяги, но не вершина интеллекта, к сожалению. В чиновничество зачастую попадают элементарно случайные люди с той же, кстати, задачей заработать денег, но не творить, не построить город, не построить набережную, не оставить свое имя в истории города как прекрасного местного управленца или градоначальника. Таких людей, к сожалению, очень мало сегодня. Раньше было чуть больше, потому что страна как-то этим занималась. А сегодня нет, сегодня мы живем в капиталистическую эру, она немного размывает понятия, и перестройка от коллективистского мышления к индивидуальному (я, кстати, за индивидуальное мышление на самом деле, я считаю, что человек сам должен себя делать и сам должен обеспечивать себе жизнь, но тем не менее), эта перестройка проходит как-то болезненно, и вот провалилось целое поколение – а может быть, даже и два – непонятно во что.

Так вот, чиновники, которые управляют такими важными процессами, как проектирование будущего, как проектирование гуманитарного человеческого капитала, они не понимают своей задачи. И сегодня (не сегодня, я «сегодня» называю период последнего 20-летия точно, наверное) чиновничество мыслит не то чтобы короткими дистанциями, а совершенно сиюсекундными. Вот надо сегодня построить сквер, потому что нам отвалил субъект федерации 20 миллионов. И вот они будут строить этот сквер, не понимая, зачем этот сквер нужен, как он будет выглядеть через 50 лет, будет ли это сквер, которому захочется дать название, сквер имени Филатова, сквер имени Слепова, Попова, Сидорова, Шувалова – нет, чиновник сегодня, он совершенно не мечтает о будущем, он просто его не видит, он живет сегодняшней бумагой.

И 20, может быть, 25 лет назад был момент переломный, когда мы могли пойти по пути таких городов, как Тюмень, Тобольск, Иркутск, Белгород, Краснодар, Сызрань, Ижевск, Челябинск, Курган – понимаешь, да? – пойти по пути городов, которые вдруг осознают, что это город без будущего. Вот Курган возьмем – я там, правда, был очень давно, как раз, наверное, лет 20 назад, а до этого был вообще еще в советской какой-то своей детской жизни – это, конечно, город очень печальный. А после этого я как-то разговаривал с Вадимом Шумковым, но он в Тюмени еще тогда работал, у нас в свое время были приятельские отношения, а Тюмень тогда при Собянине только начинала разворачивать вот эти все инвестиции, и Шумков отвечал за инвестиционную политику Тюменской области.

Д.Щ.: Да.

Т.С.: Мы вот на Володарского пили где-то в уличной кафешке кофе, разговаривали, и он мне с совершенно пылающими глазами, из них просто вырывался какой-то огонь, лава, на воодушевлении таком, которого я давно не встречал у чиновников, рассказывал, как они вот этого сейчас привлекут, как этого привлекут, как лично Собянин бьется с этим несчастным владельцем туалета, где вот городской парк в Тюмени.

Д.Щ.: Где McDonald’s построили, да.

Т.С.: Вот-вот-вот, да. Лично Собянин – просто там цикл был переговоров – лично Собянин хотел убрать этот туалет, а владелец сопротивлялся, и лично он тащил туда McDonald’s, первый McDonald’s то ли за Уралом, то ли вообще за Москвой.

Д.Щ.: За Уралом, да.

Т.С.: И я даже не ожидал, потому что мне казалось, что Вадим, он такой меланхоличный достаточно человек, а тут просто пылает, просто какой-то костер, и Тюмени удалось за невероятный срок, за кратчайший срок – Тюмени, у которой бюджет был, у всей области, меньше сургутского в разы – добиться таких невероятных чудес просто, экономических, преобразить город, перестроить коммунальную инфраструктуру всю, притащить туда кучу инвесторов, которые в очереди стоят, чтобы там что-нибудь в Тобольске построить, в Тюмени построить, в Голышманово построить.

Это достигается только в одном единственном случае: местные элиты совершенно однозначно понимают, что они здесь занимаются будущим. Они не занимаются привлечением инвесторов, чтобы украсть откат. Они не строят сквер, чтобы украсть откат. Может быть, они и берут откат, допускаю, и то, просто зная некоторые коридорные процессы, не берут они откаты, а если берут, с этим есть определенный способ борьбы. В свое время Владимир Якушев, когда после Собянина он стал губернатором, он собрал (я рассказывал эту историю несколько раз, по-моему) всех своих в коридор и сказал: «Мужики, с сегодняшнего дня мы не воруем». Это не означает, что до сегодняшнего дня они воровали, речь идет о подходе аппаратного человека к осуществлению аппаратных задач. Если стройка, то это Генплан, проект, нормальный конкурс – все. Мы здесь не для этого, иначе мы, извините, ни хера не сделаем. Это не исключает наличия коррупции, наличия дебилов, тупости, ошибок, но это максимально минимизирует все это.

Сургут, переняв с радостью тезис о городе временщиков, такое ощущение, что просто всем сургутянам очень нравится себя называть временщиками, и это распространилось очень сильно, это, как вот споры грибов, они просто проникли везде, и так действительно сегодня думает каждый. Так думает большинство чиновников. У меня есть просто круг чиновников, которые уже и на пенсию ушли или ждут пенсию, у них у всех одна мысль: дожить до муниципальной пенсии. У них вообще никакой мотивации другой нет, понимаешь, да? Не построить космодром, не построить музей, не построить технический музей в городе Сургуте. Город Сургут, центр индустриального освоения нефтяного края, не имеет технического музея. Где-нибудь на Аляске или в Норвегии расскажем об этом, и как на нас будут смотреть?

То есть вот на этом стыке последние 20-25 лет, по моим оценкам, когда был переходный период, уже в последние годы Александра Сидорова у власти. Там уже и Александр Филипенко, весь уже уставший, уже тоже как бы все – мамонты есть уже, сайдингом Ханты-Мансийск обшили весь – все. И там бы в тот момент новый этап интеллектуальный: для Югры, для Сургута, для муниципалитетов всех. А его, к сожалению, не произошло, вот просто не произошло. Пошел провал, и не возникло никаких идей, достойных того, чтобы увлечь сотни тысяч человек будущим, нет.

А потом скучные чиновники, нетворческие чиновники, без горящих глаз, они просто стали заниматься своей рутинной деятельностью и, кстати, себя тоже оправдывают тем, что «проявишь инициативу – посадят». Нет смелых, нет буйных, нет Браташовых, которые под улюлюканье толпы, под смехи за 3 года Сургут из пыльной пустыни превратили в цветущий город. Сколько смеялись над его цветочками, над его газонами? А Сургут зеленый город сегодня. И это заслуга вот еще той власти, которая думала о будущем. Нет Новицких, которые своей волей просто, решительностью, наперекор всему, под критику (в том числе нашу, кстати говоря, газетчиков) взяли и строили новые коммунальные системы с нуля, строили новые дороги, которые сегодня Сургуту дают хоть как-то дышать в этом транспортном коллапсе.

Строили университеты, кстати говоря, ведь появление в Сургуте университета – одного и второго – это не просто блажь местных властей, ранней администрации Александра Сидорова, это же тоже прорыв, это думанье о будущем. Другое дело, какого качества студенты выходят из университетов, и каков уровень конвертации этих дипломов. Но не всегда бывает так, что тебя хватает и на протолкнуть идею, и ее потом поддерживать многие-многие годы. Много там субъективных было факторов, которые повредили этой идее, но сама идея, безусловно, прорывная.

В Сургуте просто (это 1993 год, я очень хорошо помню эти дни, эти просто минуты, я участвовал во многих совещаниях) комитет по делам молодежи был тогда, тоже абсолютно боевая единица, где был Андрей Лазарев, Андрей Сенин, Света Гаранина – это были сумасшедшие совершенно оторвы, которым хотелось что-то делать непрерывно, то есть там идеи фонтанировали. Сегодня ты зайдешь в эти комитеты – блин, ты куда попал? – это похоронное бюро какое-то. Там только вот покойника с иконостасом не хватает, и с венками. Просто тишь и скорбь, лица эти, с опущенными мимическими мышцами вниз, если они пластику не сделали – это вот так везде.

Поэтому, увы, Сургут, а возможно, и многие другие города, он все больше приобретает признаки депрессивного места, несмотря на эти яркие расцветки фонариками наших улиц, на которые выделяются зачем-то гигантские деньги абсолютно бессмысленно. Их можно было бы более толково потратить на вещи совершенно практичные, нормальные, на те же скверы, на те же какие-то досуговые вещи, на то же использование с умным содержанием здания «Агентства воздушных сообщений», которое продали за бестолковые совершенно копейки.

И население это видит. В результате население, которое умеет планировать свое будущее и будущее своего следующего поколения, поколения своих детей, принимает очень простое решение, такое же рациональное, как приняли это решение наши отцы и матери. Они тогда приехали сюда за рублем, чтобы улучшить свои жизненные условия, многие приехали из дыр, вот родители моей жены – город Кинешма, Ивановская область (Вадим Шувалов знает хорошо) – ну дыра, которую еще поискать. А вы сейчас съездите в Кинешму – поедьте, посмотрите, что они делают с набережными, что они делают с лавочками, что они делают со скверами (нищий город, там бюджет вообще просто ноль, там бюджет меньше какого-нибудь скромного департамента в сургутской администрации), посмотрите, во что превратился город за 20 лет. Как Курган, куда послали потом губернаторствовать Вадима Шумкова.

Там понимают очевидную вещь. А нельзя, чтобы одна пьянь, одна гопота и одно старичье просто больное – и вот все твое население. С этим ты не выживаешь. А как ты будешь конкурировать? Ищи деньги. Хочешь, ищи, я не знаю, как Курган, на оборонке он поднял. А Сургут на нефтянке поднимает. Забирай эти деньги, распределяй их грамотно, иди, как Галицкий, и, если ты миллиардер, иди потрать со своего миллиарда 100 миллионов и сделай сказку своим гражданам, будь патриотом. Этого не происходит, потому что те люди, которые могли бы здесь планировать свою старость, смерть и жизнь своего следующего поколения, принимают такое же рациональное решение, как первые переселенцы: они едут в лучшие места улучшать свою жизнь.

Они, многие, кстати говоря, возвращаются на свою малую родину, потому что за это время, за эти 50 лет малая родина потихонечку возродилась. Нашлись и деньги, нашлись и люди, и не бесконечные таксисты, и охранники, и прочие, которые перекрывают по пятницам нам половину центра города, – нет, нашлись люди, которые создают музеи, картинные галереи, творческие мастерские, частные школы, туристические компании, делающие уникальные местные туристические туры. И так вот возрождается очень много в России городов, больших и маленьких.

А Сургут при всей своей масштабности, при всем своем, конечно, эффектном, очень таком картиночном виде – ты приземляешься на самолете, конечно, ты видишь эти огни ночью, ты дуреешь: неужели это можно было построить здесь, в топях болотных когда-то? Но нет, это было построено не в топях болотных когда-то. А вот то, что мы видим огоньки эти все, моргающие, бесконечные – это построено в последние 20 лет, потому что последние 20 лет Сургут строил дешевое жилье и привлекал дешевое («дешевое» в смысле с минимальными интеллектуальными и материальными запросами) население, привлекал население, которое очень любит дотации, пособия, бесплатные деньги из бюджета и которое совершенно не любит ходить в музеи, покупать туристические туры, жить насыщенной жизнью человека, прочитавшего больше двух книг в своей жизни, которому не нужен настоящий, а не купленный, диплом в местном университете.

И так Сургут, имевший шанс перестать быть городом временщиков, сохранил этот печальный статус. Таковым он и будет, и будет потихонечку обрастать этой всей социальной инфраструктурой, количественно которой будет очень много, а качественно она будет плохая, и люди будут ездить уже и лечиться в Тюмень, не только жить там в сезон, а уже и лечиться ездят сургутяне в Тюмень, и так потихонечку город будет жить по принципу Детройта, например. А потом должен возникнуть какой-то местный лидер, который поймет, как Шумков в Кургане, как Собянин в Тюмени, что так жить нельзя и это все надо прекращать, иначе полный коллапс и конец.

Д.Щ.: Ну что ж, уважаемые комментаторы, пожалуйста, высказывайте свое мнение: согласны ли вы с тем, что Сургут – город временщиков или вахтовый поселок, разросшийся до почти 500 тысяч, и что по этому поводу следует предпринять. А мы с вами увидимся опять через неделю. Ставьте «лайки», подписывайтесь, не забывайте, пожалуйста, это важно. И до новых встреч, до свидания.

Т.С.: Спасибо всем, друзья. Всем пока и всех со счастливым Новым годом.