​Сургуту нужна такая стратегия до 2050 года, чтобы человек почитал ее и захотел остаться и растить тут детей и внуков

В решающую фазу входит обсуждение и утверждение обновленной стратегии развития Сургута до 2036 года и перспективы 2050 года. Недавно документ одобрил общественный совет, вскоре пройдут публичные слушания, а затем – финальное голосование в думе города. Зачем эта стратегия нужна простым жителям и на какие вопросы она должна отвечать, чтобы быть реально полезной – обсудили в проекте «О чем говорят» Дмитрий Щеглов и Тарас Самборский.

Дмитрий Щеглов: Здравствуйте, уважаемые зрители, слушатели и читатели siapress.ru. Меня зовут Дмитрий Щеглов, я обозреватель этого портала. На связи Тарас Самборский – издатель газеты «Новый Город». Привет, Тарас.

Тарас Самборский: Привет, Дима. Привет всем, дорогие друзья.

Д.Щ.: Будем сегодня говорить про Сургут, про его перспективы очень много. Давай начнем с темы, которая у нас произошла недавно. У нас состоялось заседание общественного совета по стратегии. У нас готовится вот такой документ, называется: стратегия развития Сургута до 2036 года и перспективный период 2050 года. И разрабатывает ее тот самый институт, который разрабатывал, в частности, генплан Сургута в конце 60-х годов и корректировал генплан Сургута в 2001 году. Соответственно, вот этот документ сейчас у нас представляется каким-то образом.

Его послушали наши общественники, все были очень счастливы. Я зачитаю одну формулировку, которая такая, более-менее центральная, про которую можно поговорить. Понятно, что мы сейчас про всю стратегию не обсудим. Но вот генеральная цель стратегии развития до 2050 года звучит как: «Город комфортной среды и духовно-нравственных ценностей за счет активной кооперации населения, власти и, предпринимательства для устойчивого развития социальной сферы, инновационной и креативной экономики».

Документ этот будет представлен на публичных слушаниях скоро, и в декабре ожидается, что в декабре он пойдет на утверждение в Думу Сургута. То есть до конца года у нас должна эта стратегия появиться. В последствие на ее основе будет создан генеральный план новый города Сургута. Это не тот документ, от которого можно отмахнуться: типа там чиновники сами себе что-то придумывают, сами для себя какие-то бумажки пишут. На основании этих бумажек будут приниматься большие решения. Давай обсудим видение. Хотя бы давай с формулировки этой стратегии. Что ты по этому поводу думаешь. Что в принципе по поводу наших... Мы с тобой про стратегии давно разговариваем уже, лет десять – не меньше, а то и больше. Что ты думаешь по этому поводу?

Т.С.: Больше стратегий хороших и разных, как говорится. Что-то подсказывает мне, что и эта стратегия не последняя в нашей жизни.

Д.Щ.: Разумеется. Жизнь-то продолжается.

Т.С.: И увидим мы их еще несколько, если не много. Но такое ощущение, что вот эти стратегии пишутся для какого-то тайного читателя, скрытого от людских глаз. Потому что простому человеку эти стратегии не осилить. Да и вряд ли простые жители города проявляют хоть какой-то интерес к подобному монументальному интеллектуальному труду. И мне кажется, власти здесь учитывают пожелания трудящихся и не предпринимают каких-то особенных усилий для того, чтобы широкие массы погрузились в изучение этого основополагающего документа, определяющего нашу жизнь городскую сургутскую аж до 2050 года.

Я так думаю, просто спускается некий норматив сверху. Ну, как обычно, администрация президента для региональных властей разрабатывает, скажем так, производственную линейку действий, и оно дальше идет через субъекты федерации, муниципалитеты. И вот, в общем-то, каждый муниципалитет должен просчитать свою краткосрочную, среднесрочную судьбу. Просчитать, видимо, какие-то основные направления жизни. Но! Вот мы предыдущие стратегии с тобой достаточно подробно разбирали и каждый раз обнаруживали одну объединяющую эти документы характеристику: все они носят исключительно декларативный, общий характер.

И вот так вот, если ты хочешь заглянуть в будущее Сургута, там в какой-нибудь, ну, например, 2036 год или 2047 какой-нибудь, вряд ли ты обнаружишь что-то интересное для себя, как для конкретного обывателя. Я не знаю, будут там ездить троллейбусы или летать электроавтомобили, электротакси. Будет ли там театр ставить оперные постановки с приглашенными дирижерами мирового уровня. Сможем ли мы библиотеках пользоваться электронными книжками... Ну не знаю, какие вот у обывателей бывают повседневные запросы, кроме тарифов на жилищно-коммунальные услуги, к властям. Ну вот какие-то такие.

Вот мне вот интересно, будет ли железнодорожная ветка какого-нибудь экспресса заходить, например, в сургутский аэровокзал. Будет ли соединен транспортный узел, о чем мы говорили, о чем многие эксперты говорят и предлагают властям: соединить автовокзал, речной вокзал, железнодорожный вокзал, аэровокзал в единое какое-то транспортное кольцо. Ну я не знаю, ну что еще, будут ли у нас строить наконец жилые дома и микрорайоны высотой в три-четыре этажа, а не в тридцать-сорок этажей. Вот это вот меня это интересует.

Я уверен, что в стратегии подобные вещи будут прописаны таким широким мазком, и все это вот будет облачено в вот эту чудесную формулировку про активную кооперацию населения, ну и дальше список вообще всех гражданских и государственных институтов перечисляется. Вот что такое активная кооперация? Вот давайте посмотрим. Вот на каком-нибудь типичном примере сегодняшней повседневной жизни. Ну вот у нас публичные слушания тут проходили, как раз обсуждающие одну из важнейших и волнующих, реально волнующих большинство соображающих чего-то вообще в этой жизни горожан, тем. Плотность застройки строительных участков, высотность, обеспеченность городской социальной гражданской инфраструктурой этих жилищных комплексов. Вот эти публичные слушания шли. Как они проходили? Мы видели, что практически сто процентов выступающих критиковали подобные предложения. Ну, предложения сводились…

Д.Щ.: Девяносто девять процентов. Девяносто девять. Один процент – это тот человек, который отвечал на вопросы. Это был, по-моему, Иван Сорич – заместитель директора департамента архитектуры и градостроительства.

Т.С.: Да-да. Что нам дает основание все-таки оперировать цифрой в сто процентов, критикующих вот эти возможные изменения. Ну, понятно, люди не хотят небоскребы. Небоскребы-муравейники, мы, опять-таки, должны тут разделять. Пожалуйста, вы посмотрите на Москва-Сити, посмотрите на центр деловой, я не знаю, любого мегаполиса – это красивая, современная архитектура. Это дорогое жилье, очень качественное. Дорогие очень офисы. Нет, мы говорим о том, что люди выступают против массового высотного жилищного строительства. Они выступают против того, чтобы на достаточно небольшом участке земли строилось много квартир, и заселялось много тысяч людей. Они хотят, чтобы пропорции между будущими жильцами этих территорий заселенных, их жилищными квадратными метрами и социальной инфраструктурой была изменена, причем сильно изменена, в пользу социальной инфраструктуры. То есть общее пространство, парковочные пространства, скверы, я не знаю, какие-то зоны общего пользования, включая коммерческие зоны общего пользования. Вот люди хотят это.

И вот сто процентов людей на прошедших публичных слушаниях высказывались буквально в этом ключе. Не хотим высоко. Не хотим плотно. Не хотим много. Хотим меньше, ниже, и вообще, хотим другую социальную среду. Как в данном случае сработает декларируемая проектом новой стратегии Сургута активная кооперация населения, гражданских институтов, властей, бла-бла-бла. Есть большие риски, что... Ну, мы тут немножко перескакиваем на ту тему как бы, а может быть, нам вообще получится...

Д.Щ.: Мы можем их объединить.

Т.С.: ...в одном как бы все и обсудить. Есть серьезные риски того, что публичные слушания использовались для... Проведены для соблюдения формального требования закона. А по факту, как очень часто, к сожалению большому, наблюдали, бюрократический процесс нивелирует подобные запросы выступавших представителей городской общественности, и, в целом и общем, все пойдет по нежелательному для горожан пути, процессу.

Д.Щ.: Давай я поясню для тех, кто не в контексте. То есть, смотрите, слушания прошли, после этого они были проанализированы в комиссии специальной, которая находится в администрации. И комиссия выдала заключение, в котором написала, что ну... То есть там в протоколе вот так и написано, что там кто выступал, с какими тезисами, с какими запросами. То есть там и депутаты были, высказывались против этих поправок, и жители высказывались против. Но в резолютивной части, в самом конце, написано: рекомендуется принять проект, потому что он соответствует тому, тому, тому, таким-то бумажкам, таким-то требованиям законов, таким-то регламентам. Ну и все.

Это не было бы проблемой, если бы этот документ отправился в Думу на утверждение. Потому что раньше он приходил в Думу, и депутаты отголосовывали, и по итогам этого уже принималось решение. Там уже мог глава подписать или не подписать. Но сейчас, полтора года назад, Думу из этого процесса исключили. То есть вот есть комиссия, вот слушания прошли, комиссия написала какое-то свое заключение, и оно отправится на стол к главе, минуя Думу. Не знаю, если он почитает, что там в протоколе, что говорили там депутаты, что говорили жители, он может сказать: нет, ну погодите, нет, так нельзя делать, – и не подписать этот проект. А может и подписать. И никакой здесть нет дополнительной прослойки, дополнительного контроля со стороны общественности, со стороны, хотя бы опосредованной, со стороны Думы. Вот как выглядит эта ситуация. Мы не знаем, что сделает Андрей Филатов – подпишет он это или нет – узнаем позже, но факт пока вот такой. Пока мы находимся в этой вот ситуации.

Т.С.: Надо понимать технологию утверждения таких крупных проектов, как строительство жилищного комплекса. А речь идет о том, что данный процесс сейчас модерирует строительство нескольких крупных жилищных комплексов в Сургуте. И видимо, таких крупных, последних, но интересных, по-прежнему еще интересных, застройщиков. Поэтому застройщики максимализируют свою будущую прибыль за счет уплотнения застройки выделяемых земельных участков со всеми вытекающими. Со всеми вытекающими негативными последствиями для городской среды. Город, и любая власть, тут дело не в нынешней городской администрации, так устроена российская система, она в подобных процессах из всех аспектов выбирает один и педалирует его – это пресловутое решение жилищной проблемы. Ну, то есть там разные вариации есть: вот у нас в Югре очень популярен, так если можно сказать, тезис о переселении жителей балков, ветхого жилья и так далее. Вот этим тезисом и этим...

Д.Щ.: Он закончится в середине 2024 года, я вот подчеркну.

Т.С.: Ну прекрасно. Потом выяснится, что мы переселили ветхое жилье, а есть еще аварийное, или есть еще подлежащее какое-то там. Это перпетуум-мобиле. Это надо понимать, что для любой власти подобный аргумент является социально значимым. То есть вот этим аргументом обосновывается та строительная политика, которую мы все наблюдаем воочию в Сургуте, в любом российском городе населением от ста тысяч человек. Вот и все. Это такая политика государственная. Можно ли ее менять? Да. Есть ли примеры положительные вот в этом направлении? Есть. Такие примеры есть.

Многие муниципальные и региональные власти отказываются от этого подхода. Максимально давят на девелоперов и приводят строительное регламенты к тем нормам, о которых заявляют жители. Ну, в виде своих представителей в местных думах или каких-то общественников, через институт публичных слушаний тех же. Этот процесс сложный. Это, кстати, процесс не только в России. Я вот изучал, как борется с варварской, ну, мы тут говорим «варварской» не в смысле, что она все подряд уничтожает, скажем так, с той застройкой, которая очевидно не направлена перспективное развитие территорий, а направлена на извлечение прибылей девелопером. Вот как с девелоперами борются в Европе.

Да, это тоже очень трудный процесс. Множество строительных участков остаются застолбленными за девелоперскими компаниями, но никак не распаханными на протяжении десяти-двадцати лет. Вот просто ждут своего часа: платят аренду, ждут, когда поменяется власть, когда поменяется регламент, когда поменяются законы. Активисты, в виде местных депутатов, создают общественные группы, создаются под это даже целые, ну, маленькие такие, местные политические движения и партии. Они побеждают на местных выборах, они обеспечивают таким образом политическую невозможность девелоперу проникнуть там, через коррупцию, через влияние на выборы, влияние на местные советы, и поменять вот эти строительные регламенты. Вот я просто изучал – это очень интересный опыт. И он, он действенный.

В результате этой общественной и политической даже деятельности и борьбы за последние там десять-пятнадцать-двадцать лет сложилось общее мнение, общее: и профессиональное, и мнение властей, и мнение жителей, о том, что высотное строительство жилья в принципе недопустимо. Это просто стало общей темой, и это стало консенсусной темой. И при всем желании девелоперов давить на власти, чтобы им как раз позволяли строить как можно больше на одном квадратном метре, наличие подобного консенсуса является как бы отталкивающим, таким буферным, такой невидимой силой, которая не дает, в результате, девелоперу додавить ту или иную власть муниципальную и выбить себе участок под какое-то такое вот строительство, о котором мы говорим.

Но девелоперы – это гибкие компании, хитрые компании, жадные компании. Они хотят извлекать прибыль. Они придумывают какие-то другие варианты. Они тогда предлагают заходить там в другие территории – не мегаполисы, где в основном одноэтажная застройка – с застройкой в четыре-пять этажей. Ну то есть борьба. Понятно, девелопер хочет с одного квадратного метра иметь максимум. Власть сильная, власть, смотрящая вперед, надеюсь, власти, которые разрабатывают стратегию до аж 2050 года, пытаются смотреть вперед, не позволяет подобному девелоперу извлекать из квадратного метра столько, сколько хочет девелопер. И тогда власть начинает выставлять ему свои встречные требования.

И тут мы подходим опять к нашим баранам. Ниже этажей, меньше этажей, меньше плотной застройки, больше социальной гражданской инфраструктуры. Должен находиться какой-то баланс. В подобной борьбе, я думаю, что сургутская власть, она как-то так, не то чтобы даже осторожно, а часто неопытно. Часто она полностью верит аргументам девелоперских компаний, соглашается с ними во всем. И особенно наши власти любят, когда девелопер сам демонстрирует какое-то великодушие, говорит: «Ну хорошо, вот сделаю меньше этажей вам. Хорошо, я тут вам построю садик. Но потом. Потом. Через десять лет». И вот тут прямо, мы прямо видим же, как чиновники бегут вперед даже девелоперских компаний, говорят: «ну вот видите, мы добились, тут вот будет у нас улучшение среды». На самом деле, это все такая борьба нанайских мальчиков. Потому что сущностного изменения подхода к строительной политике не происходит. Не переходит город Сургут, который строит НТЦ, опять-таки, к вопросу о нашей стратегии, который...

Д.Щ.: Это там будет много жилья. Там будет много жилья.

Т.С.: Сейчас мы к жилью в НТЦ тоже, если у нас останется время, подойдем. Но НТЦ заявляется как какой-то невероятный прорыв в научной сфере, в новых технологиях, в новых, в том числе, технологиях... Ну просто во всех сферах. От строительства, от нефтяной промышленности до генетики и так далее и так далее. Так извините, если вы туда устремляете не только свои взоры, я имею в виду НТЦ, но и миллиарды и сотни миллиардов наших, вот наших, гражданских налогоплательщиков, рублей, так, может быть, мы начнем уже сейчас подготовку вот к этой прекрасной новаторской деятельности? Может быть, мы сейчас скажем: слушайте, давайте мы наконец начнем, например, строить там монолитное строительство. Давайте будем строить кирпичное строительство, ну, использовать технологию кирпичного строительства. Какие-то технологии, которые нам позволят с хорошей прибылью для девелоперских компаний, но ограничивать там любое строение такой-то этажностью – девять-десять этажей максимум. А лучше четыре-пять-шесть.

Вообще давайте возвращать город Сургут к низкой этажности – это хорошо. Это в принципе хорошо, потому что это создает совершенно другую экологическую среду для жизни людей. вот чем не повод сейчас проявить вот эту устремленность в наше прекрасное будущее, ради которого мы пишем очередную стратегию. Чем не повод показать, что да – мы готовы. Вот мы: нынешнее сургутское общество; нынешние сургутские активные граждане; нынешние сургутские власти; нынешние сургутские профессиональные архитекторы. Мы готовы доказать, что это возможно. И мы услышали наконец те пожелания девяносто девяти и девяносто девяти процентов людей на публичных слушаниях, и их применим и в вот этих вот поправках в генплан, и в нашей стратегии и так далее и тому подобное.

Вот тогда бы это был, я теперь уже к стратегии возвращаюсь, интересный продукт. Тогда я, как гражданин, беру его, листаю страницу, там раздел: строительные регламенты города Сургута на ближайшие там 50 лет. Ну просто, как инструкция к чайнику. И ты читаешь: да, на участке не менее (указывается площадь участка, на котором можно строить что-то, кроме одного частного дома). И указывается: то есть вот на одном гектаре нельзя строить, на четырех уже можно строить, К примеру. Я цифры так, от фонаря сейчас называю. А этажность больше стольких-то этажей – нельзя. Площадь каждой квартиры и пропорции: 18 метров – столько-то процентов от построенного.

Как это было при коммунистах, кстати говоря. Строится, вот я прожил в типовой пятиэтажке – улица Энергетиков, 33 – 16 лет. То есть четыре подъезда. Очень интересный, кстати, объект для архитектурных институтов. На нем можно вот разбирать, как в те годы, наш читатель комментатор, и можно сказать, уже постоянный автор Александр Коновалов, я уверен, за этот момент зацепится и напишет что-нибудь большое и интересное в комментариях, а мы это сделаем его отдельным блогом.

Как тогда коммунисты распланировали, вот на примере одного дома – хрущевки. Значит, столько-то однокомнатных квартир, столько-то двухкомнатных, из них столько-то процентов было комнаты трамвайчиком, то есть попроще, подешевле, а столько-то комнаты отдельные, там еще кладовка у них появлялась в углу у некоторых вариантов. Столько-то трехкомнатных квартир. И, по-моему, четырехкомнатных в хрущовках не было первой серии – они там пошли дальше уже, «ленпроект» и так далее. То есть как это интересно работало. И получалась не однородная социальная среда, а достаточно такая разнородная.

Вот в нашем доме, у нас и шишки были из «Сургутнефтегаза», и такие крупные работники там бюджетной сферы. Там вон начальник городских профсоюзов, к сожалению, не помню, как фамилия уже – это известнейший человек. У единственного человека в доме был телефон, красного цвета, кстати говоря. На третьем этаже, квартира направо, крайний подъезд – это означает, что трехкомнатная квартира, понимаете. Но тут же жили и простые люди, работники там, ну вот рядовые просто рабочие той же электростанции сургутской. Микрорайон Энергетиков у нас был. Вот как это делали.

А как сейчас строится? А сейчас строится абсолютно, вот просто жестко однотипное жилье, ориентированное на одну социальную группу населения. Причем эту одну социальную группу населения загоняют в огромное количество... Ну, на маленькой территории этого социального населения огромное количество. Что мы в результате получаем? Мы получаем стремительную маргинализацию населения. Не будет так, как было в Советском Союзе. Когда все смешивались, и это был общий дом, общий подъезд, общий двор. И люди обогащали друг друга своими социальными навыками какими-то. Это так работало. Когда мы там делали благоустройство дома, понятно, что начальники «Нефтегаза» или ГРЭСа помогали, привозили там землю, какой-то торф, я не знаю, стащили, может быть, асфальт. А мы лопатами орудовали. Мы там пацанами бегали, выкапывали в «Старом Сургуте» кусты смородины, рассаживали. Вот так это все работало. И люди объединялись в нормальный социум. Кстати, этот социум постоянно... Ну, он как бы развивался, понимаете, да.

Тот социум, которая сегодняшняя строительная политика российская строительством массового, дешевого, доступного, так называемого, доступного жилья, она не развивает социум, к сожалению. Она его маргинализирует. Поэтому мы видим, как люди стараются, пожив несколько лет в вот этих вот домах, продать уже за какие-то деньги и исчезать в другую среду.

Вот на примере одного конкретного общественного процесса под названием последние общественные слушания в Сургуте мы рассмотрели, чем бы могла реально стратегия города Сургута быть полезна для простых горожан. Ну, мы с тобой предполагаем тоже, что она пишется для простых горожан, а не для губернатора, не для Кириенко в администрацию президента, правильно. То есть она, наверное, имеет какой-то утилитарный смысл для города Сургут.

Поэтому очень важно, мне кажется так вот, заявить горожанам свои претензии на эту стратегию. Вот просто реально приходить на все возможные публичные слушания, писать во все паблики, писать во все СМИ. Мы требуем. Мы требуем, чтобы там было вот это прописано, это прописано. Мы хотим знать, что там будет с нашей медициной, образованием, какие у нас будут университеты, как нам планировать жизнь наших детей, какого качества эти будут университеты. Планирует ли мэрия города Сургута те же сургутские вузы довести до рейтинга топ-10 российских вузов, топ-100, я не знаю, топ-1000 мировых, например. Вот это вот стратегия.

Я тогда такой думаю: «Ага, блин, ну там значит, в принципе, вот такое-то учебное заведение будет в таком-то рейтинге, будет входить в такую-то ассоциацию». Я понимаю, да, у нас отказ от Болонской системы, у нас все по-новому, но тем не менее. Представим себе, что в стратегии, рассчитанной до 50-го года, как-то это все там нормализуется потом. Ну тогда ладно, давайте тогда я буду планировать обучение детей здесь, а не там. Вот это вот стратегия, которая людям помогает. Так, какой-то там человек, которому сейчас 25-35 лет думает: угу, через двадцать семь лет мне будет уже там сколько, пятьдесят, больше. Я буду уже иметь хронические болезни, где я буду лечиться? Я хочу знать все по медицине, покажите мне. Практически, каждый пункт прописать нельзя никакой стратегии – это ясно.

Но то, как презентуют многие европейские, не многие, а большинство европейских городов и многие российские города, свое будущее – это очень интересный опыт. Это вот презентация, я не знаю, город такой-то, город Б., у нас в 50-м году будет столько-то жителей, из них будет жителей с высшим университетским образованием столько-то процентов, в том числе, от нашего местного университета – столько-то. Мы трудоустроим своих людей там-то, там-то, там-то, и наши отрасли будут такие-то, такие-то и такие-то. И вот под эти отрасли мы будем развивать нашу всю промышленность, интеллектуальную промышленность и так далее. В нашей стратегии будет это прописано каким-то образом, но я думаю, что вот так вот: активная кооперация того-то с тем-то, мы построим НТЦ – будет всем счастье. Ну и, собственно, все. А стратегия должна быть более, наверное, каким-то четким документом.

Д.Щ.: Ну да. Может быть, эта стратегия и будет более четким документом, просто хотелось бы тоже как в качестве пожелания. Как работник прессы уже с 17-летним стажем, я думаю, что даже мне будет непросто читать эту стратегию. А люди, которые с информацией не работают на постоянной основе, они ее просто не осилят в принципе. И поэтому, конечно, хотелось бы, чтобы эту стратегию как-то презентовали в паблик при помощи каких-то инструментов доступных, скажем так. То есть доступный текст небольшой или там какие-то форматы, которые предполагают социальные сети, в том числе видео и так далее.

Т.С.: Современных медийных технологий, правильно.

Д.Щ.: Да, потому что просто понять что-то...

Т.С.: Клип-арты, шорты какие-то – это же очевидные вещи, вот тогда это доступно. Ну покажите мне ролик, как будет выглядеть, я не знаю, будущий восстановленный речвокзал города Сургута со всей прилегающей территорией. Чем вам это не стратегия? Покажите. Это все рисуется, это все красиво подается. И тогда мне будет точно интересно, во-первых, этот документ, иметь к нему какое-то причастие, хотя бы в хоть какой-то части с ним ознакомиться. Во-вторых, мне будет интересно планировать свое будущее. Ведь стратегия – это что? Стратегия – это, скажем так, это инструмент для планирования жителями своего будущего в этом конкретном населенном пункте. Вот чем он четче, чем он интереснее и чем он реалистичнее, тем интереснее жителям рассматривать свою перспективу, планирование своей перспективы жизни на долгий срок, именно здесь.

Д.Щ.: Да. Ну что ж, хорошо. Мы будем заканчивать, у нас время наше вышло. Это было «О чем говорят». Мы встретимся с вами через неделю, снова поговорим. Пока что подписывайтесь на наш Youtube-канал, ставьте лайки всяческие, продвигайте это видео. И текст вы можете читать на siapress.ru. До свидания, до новых встреч.

Т.С.: Спасибо всем, друзья. Всем пока.